Неточные совпадения
Жюль — парижанин, помнивший
бои Парижской коммуны, служил
главным мастером у Леона Эмбо, который был «придворным» парикмахером князя В. А. Долгорукова.
Это была та точка долго сдерживаемого, но разразившегося, наконец, гнева, когда
главным побуждением становится немедленный
бой, немедленная потребность на кого-нибудь поскорее накинуться.
Не надо было допускать их сближаться до короткости, а расстроивать искусно, как будто ненарочно, их свидания с глазу на глаз, быть всюду вместе, ездить с ними даже верхом, и между тем тихомолком вызывать в глазах ее соперника на
бой и тут-то снарядить и двинуть вперед все силы своего ума, устроить
главную батарею из остроумия, хитрости да и того… открывать и поражать слабые стороны соперника так, как будто нечаянно, без умысла, с добродушием, даже нехотя, с сожалением, и мало-помалу снять с него эту драпировку, в которой молодой человек рисуется перед красавицей.
— Никогда и никому не позволяйте унижать звание пехотинца и гордитесь им. Пехота — самый универсальный род оружия. Она передвигается подобно кавалерии, стреляет подобно артиллерии, роет окопы подобно инженерным войскам и, подобно им, строит мосты и понтоны, и решает участь
боя главным образом мужество и стойкость пехоты. Прощайте!
— Помни, ребята, — объяснял Ермилов на уроке, — ежели, к примеру, фихтуешь, так и фихтуй умственно, потому фихтование в
бою — вещь есть первая, а
главное, помни, что колоть неприятеля надо на полном выпаде, в грудь, коротким ударом, и коротко назад из груди у его штык вырви… Помни: из груди коротко назад, чтоб ен рукой не схватил… Вот так! Р-раз — полный выпад и р-раз — коротко назад. Потом р-раз — два, р-раз — два, ногой притопни, устрашай его, неприятеля, р-раз — д-два!
Сидя тихо и смирно с удочкой на берегу озера или речного залива, проросшего травами, а иногда притаясь в лодке в густых камышах пруда, я имел случай нередко, хотя поверхностно, наблюдать любопытную картину рыбьего
боя: [Процесс метанья, или
боя, икры даже этих трех пород, сейчас мною названных, наблюдать очень трудно, потому что он происходит по большей части в травах или камышах, а
главное потому, что рыба боится приближения человека.
В сентябре 1902 года Болгария праздновала двадцатипятилетний юбилей Шипки, на который были приглашены русские гости, участники шипкинских
боев. Праздник прошел блестяще. Маневрами были повторены все
главные сражения, точь-в-точь, как они были тогда.
— Помни, ребята, — объяснял Ермилов ученикам-солдатам, — ежели, к примеру, фихтуешь, так и фихтуй умственно, потому фихтование в
бою есть вещь первая, а
главное, помни, что колоть неприятеля надо на полном выпаде в грудь, коротким ударом, и коротко назад из груди штык вырви… Помни, из груди коротко назад, чтобы ён рукой не схватал… Вот так: р-раз — полный выпад и р-раз — назад. Потом р-раз — д-ва, р-раз — д-ва, ногой коротко притопни, устрашай его, неприятеля, р-раз — два!
Мы, младшие врачи госпиталя, были уже представлены
главным врачом к Станиславу третьей степени и получили его за полное ничегонеделание в
бою на Шахе.
Теперь, после мукденского
боя,
главный врач представил нас к Анне третьей степени с мечами.
— Как? Вполне ясно, в войне наступает перелом. До сих пор мы всё отступали, теперь удержались на месте. В следующий
бой разобьем япошек. А их только раз разбить, — тогда так и побегут до самого моря.
Главная работа будет уж казакам… Войск у них больше нет, а к нам подходят все новые… Наступает зима, а японцы привыкли к жаркому климату. Вот увидите, как они у нас тут зимою запищат!
При данных же обстоятельствах эта командировка
главных врачей на позиции была прямою нелепостью; если предстоит жестокий
бой, то работы будет много не только в дивизионном лазарете, но и в госпиталях; как же можно было оставлять госпитали без
главных врачей?
В сочельник под вечер к нам пришел телеграфный приказ: в виду ожидающегося
боя, немедленно выехать в дивизионный лазарет обоим
главным врачам госпиталей, захватив с собой по два младших врача и по две сестры. Наш дивизионный лазарет уже несколько дней назад был передвинут из Ченгоузы версты на четыре к югу, к самым позициям.
Слухи эти подтверждаются тем, что А. Н. Куропаткин, побывав в Анпине в восточном отряде графа Келлера, где также, как слышно, происходил
бой, перенёс свою
главную квартиру в Хайчен.
— Ну, конечно, настоящий решительный
бой ожесточённее, так как участники его чувствуют, что им решаются шансы кампании. Такого
боя ещё не было!.. А в разведочных схватках
главная забота о сохранении войска и меньших потерях, а потому обе стороны сдерживаются…
Вот за что, ребята, вперед! И полюбить нужно эту работу, найти в ней счастье, поэзию и красоту, увидеть величайшую нашу гордость в том, чтоб работа наша была без брака, была бы ладная и быстрая. Помните, товарищи, что в этих производственных
боях мы завоевываем не условия для создания социализма, а уже самый социализм, не передовые там какие-нибудь позиции, а
главную, основную крепость.
И
главное: «мете»! От кого он это слышал в Париже? Верно это ему так перешибло за барабанным
боем.